Текст 173
Понедельник
в Иерусалиме
Рано
утром в этот
понедельник
Иисус и апостолы,
как
договорились
накануне,
собрались в
доме у Симона
в Вифании и
после
короткого
совещания
отправились
в Иерусалим.
По дороге к
храму
двенадцать
апостолов
были
непривычно молчаливы;
они еще не
пришли в себя
после
переживаний
предыдущего
дня. Они пребывали
в
напряженном
ожидании,
чувствовали
страх и
испытывали некое
ощущение
глубокой
отрешенности,
вызванное
внезапной
сменой
тактики
Учителя в
сочетании
с его
указанием не
заниматься
никаким
публичным
учением
в течении
всей этой
пасхальной
недели.
Когда эта
группа
спускалась с
Масличной горы,
Иисус шел
впереди,
а
апостолы
вплотную
следовали за
ним, пребывая
в задумчивом
молчании.
У всех, кроме
Иуды
Искариота, на
уме была,
прежде
всего,
одна мысль, а
именно: Как
Учитель поступит
сегодня? У
Иуды же
была одна
всепоглощающая
мысль: Как
мне
поступить?
Идти
ли мне
дальше
вместе с
Иисусом и
своими друзьями
или же
бросить
их? И если я
собираюсь
уйти, как мне порвать
с ними?
Было около
девяти часов,
когда в это
прекрасное
утро эти люди
дошли до
храма. Они
сразу
направились
в большой
двор, где
Иисус
так часто
учил, и,
поприветствовав
ожидавших
его верующих,
Иисус
поднялся
на одно из
ораторских
возвышений и
стал
обращаться к
собирающейся
толпе.
Апостолы
отошли на
небольшое
расстояние и
ждали
развития
событий.
1.
Очищение
храма
Процветала
интенсивная
торговля,
связанная с
храмовыми
службами
и
церемониями.
Существовала
коммерческая
деятельность
по
поставке
соответствующих
животных для
разных
жертвоприношений.
Хотя и
было
допустимо,
чтобы
верующий сам
предоставил
животное
для
совершаемого
им
жертвоприношения,
оставалось
еще то
обстоятельство,
что это
животное
должно было
быть лишено
всех
"недостатков"
с точки
зрения
закона Левитов
и его толкования
официальными
инспекторами
храма. Многие
прихожане
испытали
чувство
унижения,
когда их
предположительно
безупречные
животные
были
отвергнуты
храмовыми
исследователями.
Поэтому
становилось
все
более
обычным
покупать
животных для
жертвоприношений
в храме, и
хотя на
расположенной
неподалеку
Масличной
горе было
несколько
мест, где
их можно было
купить, вошло
в моду покупать
этих
животных
прямо из
храмовых
загонов.
Постепенно
возник
обычай
продавать
всевозможных
животных для
жертвоприношений
и на территории
храма. Таким
образом было
положено
начало
широкой
коммерческой
деятельности,
приносящей
огромные
доходы. Часть
этих доходов
предназначалась
для храмовой
казны, но
большая
часть
окольными
путями попадала
в руки семей
первосвященников,
находящихся
у власти.
Эта
продажа
животных в
храме
процветала потому,
что, когда
прихожанин
приобретал
такое
животное, хотя
цена могла
быть
довольно
высокой,
больше уже не
надо было ничего
платить, и он
мог быть
уверен, что
жертва не
будет отвергнута
на основании
того, что обладает
недостатками
с реальной
или технической
точки
зрения.
Время от
времени по
отношению к
простым
людям
применялась
система
непомерного
завышения
цен, особенно
в
великие
национальные
праздники.
Однажды жадные
священники
зашли
настолько
далеко, что
за пару
голубей,
которые
следовало
бы продавать
бедным за
несколько
грошей, стали
требовать
сумму, равную
недельному
заработку.
"Сыновья
Анны"
начали
уже
организовывать
на
территории храма
свои базары,
те
самые
торговые
рынки,
которые
продолжали существовать,
пока их
окончательно
не сокрушила
толпа за три
года до
разрушения
самого
храма.
Но дворы
храма
осквернялись
не только лишь
торговлей
животными
для
жертвоприношений
и прочими
товарами. В
это время
процветала
обширная
система
банковского
и коммерческого
обмена денег,
который
производился
прямо на
территории
храма. А
произошло
все
это
следующим
образом: В
период
Хасмонейской
династии
евреи
чеканили
свою
собственную
серебряную
монету, и
стало
обычным
требование,
чтобы
храмовый
сбор в
размере полушекеля
и все
прочие
храмовые
платежи
платились
этой еврейской
монетой. Это
правило
привело к
необходимости
выдавать
менялам
разрешение
обменивать
многочисленные
виды денег,
находившихся
в обращении в
Палестине
и других
провинциях
Римской империи,
на этот
требуемый
шекель
еврейской
чеканки.
Главный
храмовый налог,
который
должны
были
платить все,
кроме женщин,
рабов и несовершеннолетних,
равнялся
полушекелю,
монете
размером примерно
с
десятицентовую
американскую
монету, но в
два раза
толще. Ко
временам
Иисуса
священники
тоже были
освобождены
от уплаты
храмовых сборов.
Соответственно,
с 15-го по 25 число
месяца, предшествующего
Пасхе,
имеющие
официальное
разрешение
менялы
устанавливали
свои
ларьки в
основных
городах
Палестины с
целью
обеспечения
еврейского
народа
соответствующими
деньгами,
пригодными
для
уплаты
храмовых
сборов по
прибытии в
Иерусалим.
После этого
десятидневного
периода эти
менялы перебирались
в Иерусалим и
начинали
устанавливать
свои
меняльные столы
во дворах
храма. В
качестве
комиссионных
за обмен
монеты достоинством
примерно в
десять
центов им
позволялось
брать сумму, эквивалентную
трем-
четырем
центам, а в
случае, если
для обмена предлагалась
монета
большего
достоинства,
им
разрешалось
брать за
обмен в два
раза
больше.
Таким
образом, эти
храмовые
менялы получали
прибыль от
обмена
всех денег,
предназначенных
для покупки
животных для
жертвоприношений,
оплаты
обрядов и
внесения
пожертвований.
Эти
храмовые
менялы
постоянно
занимались
банковским
делом не
только
для
получения
дохода от
обмена более
двадцати видов
денег,
которые
периодически
приносили приходящие
в Иерусалим
паломники,
но
осуществляли
также все
прочие виды
операций,
относящиеся
к
банковскому
делу. И казна
храма, и
управители
храма
получали
громадный
доход от этой
коммерческой
деятельности.
В храмовой
казне
нередко
бывало свыше
десяти
миллионов
долларов,
тогда как
простые люди
прозябали в
нищете и
продолжали
платить эти
несправедливые
подати.
В этот
понедельник
утром среди
этого шумного
скопления
менял,
торговцев
и продавцов
скота Иисус
пытался учить
евангелию
царства
небесного. Он
был не одинок
в своем негодовании
по
поводу
осквернения
храма;
простые люди,
особенно
евреи,
приходившие
из других
провинций,
тоже искренне
негодовали
по
поводу
этого
осквернения
ради наживы
их национального
дома
богослужения.
В это время
сам
Синедрион
проводил свои
регулярные
совещания
в палате,
окруженной
всем этим гомоном
и сумятицей,
исходящими
от торговли и
мены.
Когда
Иисус
собирался
начать свою
речь, произошли
две вещи,
приковавшие
его внимание.
У меняльного
стола расположившегося
по
соседству
менялы
начался
горячий и
возбужденный
спор из-за
якобы
завышенных
комиссионных,
взятых с
еврея из
Александрии,
тогда
как в тот
же самый
момент
воздух
задрожал от
мычания
стада
примерно
из ста волов,
перегоняемых
из одной
секции
загонов для
животных
в другую.
Когда Иисус
сделал паузу,
молчаливо, но
внимательно
вглядываясь
в это зрелище
коммерции и
беспорядка,
он
увидел,
как
высокомерные
и
претендующие
на
превосходство
Иудеяне
осмеивают
и
отталкивают
стоящего
поблизости
простоватого
галилеянина,
человека, с
которым он
однажды
беседовал в
Ироне; и
все это
вместе
вызвало один
из тех
странных и
периодически
случающихся
всплесков
чувства
негодования
в душе
Иисуса.
К
удивлению
его
апостолов,
стоявших тут
же рядом,
которые
воздержались
от участия в
том, что так
скоро
последовало,
Иисус
спустился
с
ораторского
возвышения и,
подойдя к
парню,
который
гнал скот
через двор,
взял у него
его веревочный
бич и быстро
выгнал
животных из
храма. Но это
было не все;
он
величественно
прошагал
под удивленными
взглядами
тысяч людей,
собравшихся
во
дворах
храма, к
самому
дальнему
загону для скота
и принялся
открывать
ворота
каждого
стойла и
выгонять
заключенных
в них
животных.
К этому
времени
собравшиеся
паломники
были
наэлектризованы
и, с шумным
криком двинувшись
к базару,
начали
переворачивать
столы менял.
Менее, чем за
пять минут,
вся
коммерция
была
выметена из
храма. К тому
времени,
когда на
месте
событий
появились
находившиеся
неподалеку
римские
стражники,
все
было
тихо, и в
толпе уже
восстановился
порядок;
Иисус
вернулся
на
ораторское
место и
обратился к
толпе: "В этот
день вы были
свидетелями
того, что
сказано в
Писании: "Мой
дом будет
назван
домом
молитвы для
всех народов,
но вы сделали
его логовом
грабителей."
Но
прежде, чем
он смог
произнести
еще
какие-либо
слова,
огромное
стечение
народа
разразилось
хвалебными осаннами,
и вскоре
множество
юношей
выступили из
толпы, чтобы
спеть
благодарственные
гимны в
благодарность
за изгнание
нечестивых и
наживающихся
торговцев из
святого
храма. К
этому
времени на
место
действия
прибыли
некоторые из
священников,
и один из них
сказал
Иисусу:
"Разве ты не
слышишь, что
говорят дети
Левитов?"
И Учитель
ответил:
"Разве вы
никогда не
читал: "Из уст
младенцев
и грудных
детей
совершена
хвала?" И весь
остаток
этого
дня, пока
Иисус учил, у
каждой арки
стояли на страже
выставленные
народом
часовые,
которые никому
не позволяли
нести
через
дворы храма
даже пустой
сосуд.
Когда
первосвященники
и книжники
услышали об
этих
происшествиях,
они были
ошеломлены.
Они все
больше боялись
Учителя, и
все
больше
росла их
решимость
уничтожить
его. Но они
были в
замешательстве.
Они не знали,
как добиться его
смерти,
поскольку
чрезвычайно
боялись толп,
которые
теперь так
явно
выражали
свое
одобрение
по поводу
ниспровержения
им нечестивых
спекулянтов.
И
в течение
всего этого
дня, дня
тишины и мира
во дворах
храма,
народ
слушал
учение
Иисуса и
буквально впитывал
его слова.
Удивительный
поступок
Иисуса был
выше понимания
его
апостолов.
Они были
так поражены
внезапным и
неожиданным
действием
своего
Учителя,
что на
протяжении
всего этого
эпизода
оставались
все
вместе
тесной
кучкой возле
ораторского
места; они ни
разу не
шевельнули
пальцем,
чтобы
содействовать
очищению
храма. Если
бы
это
впечатляющее
событие
случилось
накануне, во
время
триумфального
прихода
Иисуса в храм
в конце его
шумного шествия
через
ворота
города, когда
его все время
бурно
приветствовала
толпа,
они были бы
готовы к
нему, но
теперь, когда
оно
произошло
таким вот
образом, они
оказались
совершенно
не готовыми к
участию в
нем.
Это
очищение
храма
раскрывает
отношение
Учителя к
коммерциализации
религиозной
практики, а
также его
отвращение
ко
всем
формам
несправедливости
и к получению
наживы за
счет бедных
и
необразованных.
Этот эпизод
также показывает,
что Иисус не
смотрел
одобрительно
на отказ от
использования
силы для защиты
большинства
какой-либо
группы людей
от несправедливостей
и
порабощения
их
нечестными
меньшинствами,
которые
могут
оказаться
в
состоянии
занять
прочные
позиции в
сфере
политической,
финансовой
или
церковной
власти.
Расчетливым,
злым и
хитрым
людям не
должно быть
позволено
организовываться
для
эксплуатации
и
порабощения
тех, кто из-за
своего
идеализма не
склонен
прибегать к
силе для
самозащиты или
для
реализации
своих
достойных
похвалы
жизненных
планов.
2. Оспаривание
права
Учителя
Триумфальный
вход в
Иерусалим в
воскресенье
внушил
еврейским
правителям
такой страх,
что они
воздержались
от взятия
Иисуса
под
стражу. Точно
так же и
сегодня это
впечатляющее
очищение
храма
действенным
образом
отложило
задержание
Учителя. День
ото
дня росла
решимость
правителей
евреев уничтожить
его, но они
были
охвачены
двумя
страхами, что
способствовало
отсрочке
рокового
часа.
Первосвященники
и книжники
несклонны
были
арестовывать
Иисуса при
народе из-за
боязни, что
толпа может
обратиться
против них в
яростном
возмущении;
они также
опасались
возможности
того, что для
подавления
народного
восстания
будет
вызвана
римская
стража.
На совете
Синедриона в
полдень было
единодушно
решено, что
Иисус
должен
быть
безотлагательно
уничтожен, поскольку
на этом
совете
не было
ни одного
друга
Учителя. Но
они не могли
придти к
соглашению
относительно
того, когда и
как его
следует
взять под
стражу. В
конце концов
они
договорились
поручить
пяти группам
отправиться
и находиться
среди людей,
чтобы
попытаться
запутать
его в его
учении или
как-то иначе
дискредитировать
его в глазах
тех, кто
слушает его
наставления.
Соответственно,
около двух
часов,
когда Иисус
только что
начал свою проповедь
о "Свободе
сыновства",
группа этих
старейшин
Израиля
протиснулась
поближе к
Иисусу и,
прервав его в
обычной
манере, задала
такой вопрос:
"По
какому
праву ты это
делаешь? Кто
дал тебе это
право?"
Для
руководителей
храма и
членов
еврейского
Синедриона
было
вполне
уместно
задать этот
вопрос
любому, кто
позволил бы
себе
учить и
вести себя в
необычной
манере,
которая была
характерна
для
Иисуса и
особенно
проявилась в
его недавнем
образе
действий
при
очищении
храма от всей
коммерции.
Все эти
торговцы и
менялы
действовали
по прямому
разрешению
высших
правителей, и
процент
от их доходов
должен был
идти
непосредственно
в храмовую
казну.
Не
забывайте,
что право
было
ключевым
словом для
всего
еврейства.
Пророки
всегда
вызывали
волнения
потому, что
так
смело
решались
учить без
соответствующего
права, без
должного
обучения
в раввинских
академиях и
получения
затем
официального
посвящения
от
Синедриона.
Отсутствие
этого права в
случае
претенциозного
учения
народа
рассматривалось
или как
невежественная
самонадеянность,
или как открытый
бунт.
В это
время только
Синедрион
мог производить
посвящение в
старейшины
или учителя,
и такая
церемония должна
была
происходить
в
присутствии
не менее трех
человек,
получивших
уже
до этого
такое
посвящение.
Такое
посвящение
давало
учителю
титул
"раввин",
а также
давало ему
право быть
судьей,
"утверждающим
и
разрешающим
те дела,
которые
могут быть
представлены
ему для
вынесения
судебного
решения."
Руководители
храма
предстали
перед Иисусом
в этот
послеполуденный
час, бросив
вызов не только
его учению,
но и его
действиям.
Иисус хорошо
знал, что эти
самые люди долгое
время
открыто
учили, что
его право
учить было от
Сатаны и что
все его
могущественные
деяния были
содеяны
силой принца
дьяволов.
Поэтому
Учитель
начал свой
ответ на их
вопрос с
того, что
задал
им
встречный
вопрос. Иисус
сказал: "Я
тоже хотел бы
задать вам
один
вопрос, и
если вы мне
ответите на
него, я также
отвечу вам,
по
какому
праву я
занимаюсь
этой
деятельностью.
Крещение
Иоанна,
откуда
оно? Получил
ли Иоанн
право от неба
или от людей?"
И когда
задавшие ему
вопрос
услышали это,
они отошли в
сторону
посовещаться
между собой,
какой можно
дать ответ.
Они думали
привести
Иисуса в
смущение
перед толпой,
но теперь они
сами
оказались
в сильном
замешательстве
перед всеми
собравшимися
в
этот час
во дворе
храма. И их
замешательство
стало еще
более
очевидным,
когда они
вновь
обратились к
Иисусу, сказав:
"Относительно
крещения
Иоанна мы не
можем
ответить; мы
не
знаем." А
ответили они
так Учителю
потому, что
рассудили
промеж
себя:
если мы
скажем, что
от неба,
тогда он скажет:
Почему же вы
ему не
поверили, и
добавит,
возможно, что
он получил
свое право
от
Иоанна; а
если мы
скажем, что
от людей, тогда
толпа может
обратиться
против нас,
поскольку
большинство
из них
считают, что
Иоанн был
пророком; так
что они были
вынуждены
предстать
перед
Иисусом и
народом с
признанием
того, что они,
религиозные
учителя и
руководители
Израиля, не
могут (или не
хотят)
выразить
какое-либо
мнение
относительно
миссии Иоанна.
И когда они
это
сказали,
Иисус, глядя
на них
сверху,
сказал: "И я
вам тоже не
скажу, по
какому праву
я это делаю."
Иисус
никогда не
имел
намерения
призывать к
Иоанну чтобы
доказать
Свое
право; Иоанн
никогда не
получал
посвящения
от
Синедриона.
Право
Иисуса было в
нем самом и в
вечном верховенстве
его отца.
Используя
такой способ
обхождения
со своими
противниками,
Иисус не
имел в
виду
уклониться
от вопроса.
Поначалу
может
показаться,
что его
можно
обвинить в
склонности
мастерски
уклоняться,
но это
было не
так. Иисус
никогда не
был склонен
нечестно
одерживать
верх даже
над своими
врагами.
Уклонившись, казалось
бы, от
ответа,
он, в
действительности,
предоставил всем
своим
слушателям
ответ на
вопрос
Фарисеев
относительно
права на его
миссию.
Они
утверждали,
что он
действовал по
праву,
данному
принцу
дьяволов.
Иисус
неоднократно
утверждал,
что все его
учение и
вся деятельность
осуществлялись
властью и
правом Отца
небесного.
Еврейские
руководители
отказывались
согласиться
с
этим и
стремились
вынудить его
признать, что
он
незаконный
учитель,
поскольку
никогда не
был утвержден
Синедрионом.
Ответив
им так и,
при этом, не
утверждая,
что получил
право от
Иоанна,
он
настолько
удовлетворил
народ, что
попытка его
врагов
поймать
его в
ловушку
действенно
обратилась
против них
самих и
привела к
значительной
их
дискредитации
в глазах всех
присутствующих.
И именно
это
гениальное
умение Учителя
обращаться
со своими
противниками
заставляло
их так сильно
бояться его.
В тот день
они
больше не
пытались
задавать ему
вопросы; они
удалились,
чтобы еще
посовещаться
между собой.
Но люди
быстро
распознали
нечестность
и
лицемерность
этих вопросов,
задаваемых
еврейскими
правителями.
Даже простой
народ не мог
не увидеть
разницу
между
моральным
величием
Учителя и
коварным лицемерием
его врагов.
Но
очищение
храма
привело
Саддукеев на
сторону
Фарисеев в
вопросе
осуществления
плана
уничтожить
Иисуса.
А Саддукеи
теперь
составляли
большинство
в Синедрионе.
3. Притча о
двух
сыновьях
Когда
придирчивые
Фарисеи
молча стояли
там перед
Иисусом,
он посмотрел
на них и
сказал: "Поскольку
вы
пребываете
в
сомнении
относительно
миссии
Иоанна и враждебно
выступаете
против
учения и
деятельности
Сына
Человеческого,
послушайте, я
расскажу
вам притчу:
Некий
крупный и
уважаемый
землевладелец
имел двух
сыновей и,
желая помощи
от своих сыновей
в управлении
своими
большими
имениями, он
пришел к одному
из них и
сказал:
"Сын, пойди
поработай
сегодня на
моем
винограднике."
И этот
легкомысленный
сын ответил
своему отцу словами:
"Я не пойду";
но
позже он
раскаялся и
пошел. Когда
он нашел своего
старшего
сына,
то точно
так же сказал
ему: "Сын, иди
поработай на
моем
винограднике."
И этот
лицемерный и
нечестный
сын ответил:
"Да,
мой отец,
я пойду." Но
когда его
отец ушел, он не
пошел.
Позвольте
мне спросить
вас: который
из этих
сыновей
действительно
выполнил
волю своего
отца?"
И люди
сказали в
один голос:
"Первый сын."
И тогда Иисус
сказал:
"Именно
так; и теперь
я заявляю,
что мытари и
проститутки,
даже
если
кажется, что
они
отвергают
призыв к покаянию,
увидят
ошибочность
своего пути и
войдут в
царство
Божье прежде
вас,
старательно
делающих вид,
что служите
Отцу
небесному,
отказываясь
в то же время
выполнять
работу для
Отца. Не вы,
Фарисеи и
книжники,
поверили
Иоанну, а
мытари и
грешники; не
верите вы
и моему
учению, но
простые люди
радостно
слушают мои
слова."
Иисус не
презирал
Фарисеев и
Саддукеев как
личности. Он
стремился
дискредитировать
лишь их
учения и
практику. Он
не
испытывал
враждебности
ни к одному
человеку, но
здесь
происходило
неизбежное
столкновение
между новой и
живой
религией
духа и
старой
религией
церемоний,
традиций и
прав.
Все это
время
двенадцать
апостолов
стояли возле
Учителя, но
никоим
образом не
участвовали
в этих спорах.
Каждый из
двенадцати
по-своему
специфически
реагировал
на события
этих
заключительных
дней
служения
Иисуса во плоти,
и каждый в
равной
мере
оставался
послушным
повелению
Учителя
воздерживаться
от
всякого
публичного
учения и
проповедования
в течение
этой
Пасхальной
недели.
4. Притча
об
отсутствовавшем
хозяине
Когда
главные
Фарисеи и
книжники,
пытавшиеся
запутать
Иисуса
своими
вопросами,
выслушали
историю о двух
сыновьях, они
отошли,
чтобы еще
посоветоваться,
а Учитель,
переключив
свое внимание
на
слушающую
толпу,
рассказал
еще одну
притчу:
"Был один
хороший
человек,
хозяин дома,
и посадил он
виноградник.
Он установил
вокруг него
ограду,
выкопал яму,
чтобы
давить
вино,
выстроил
сторожевую
башню для сторожей.
Потом он сдал
этот
виноградник
в аренду на
время, пока
ездил в
долгое
путешествие
в
другую
страну. А
когда
приблизилось
время сбора
плодов, он
послал к
арендаторам
слуг, чтобы
получить плату
за аренду. Но
они
посовещались
между собой и
отказались давать
этим слугам
плоды,
причитающиеся
их хозяину;
вместо этого,
они напали на
его
слуг,
избив одного,
побив
камнями
другого и послав
остальных
прочь с
пустыми
руками. И
когда хозяин
услышал обо
всем этом, он
послал
для
переговоров
с этими
бесчестными
арендаторами
других,
более
доверенных
слуг, и этих
они ранили и
тоже
обошлись с
ними
бесчестно.
И тогда
хозяин
послал
своего любимого
слугу, своего
управляющего,
и его они
убили. И
все-таки с терпением
и
снисходительностью
он отправлял
многих других
слуг, но никого
они не
приняли.
Некоторых
они избили,
других убили,
и когда с
хозяином
так обошлись,
он решил
послать своего
сына для
переговоров
с этими
неблагодарными
арендаторами,
сказав себе:
"Они
могут дурно
обходиться с
моими слугами,
но они
наверняка
проявят
уважение к
моему
возлюбленному
сыну." Но когда
эти
нераскаявшиеся
бесчестные
арендаторы увидели
сына, они
рассудили
промеж
себя: "Это -
наследник;
давайте же
убьем его и
тогда
наследство
будет нашим."
Так что они
схватили его
и, выкинув из
виноградника,
убили. Когда
хозяин этого
виноградника
услышит,
как они
отвергли и
убили его
сына, что он
сделает с
этими
неблагодарными
и
бесчестными
арендаторами?"
И когда
люди
услышали эту
притчу и
заданный
Иисусом
вопрос, они
ответили:
"Он
уничтожит
этих низких
людей и сдаст
виноградник
в
аренду
другим,
честным
земледельцам,
которые
будут
отдавать ему
плоды
после сбора
урожая." И
когда
некоторые из
слушавших
поняли,
что эта
притча
касается
еврейской нации
и ее
обращения с
пророками
и
предстоящего
отвержения
Иисуса и евангелия
царства,
они
сказали с
печалью:
"Боже, упаси
нас продолжать
делать такие
вещи."
Иисус
увидел
группу
Саддукеев и
Фарисеев, пробирающихся
сквозь
толпу, и,
немного
помолчав,
пока они
приблизились
к нему,
сказал:
"Вы знаете,
как ваши отцы
отвергали пророков,
и хорошо
знаете,
что ваши
сердца
настроены
отвергнуть
Сына
Человеческого."
И затем,
пристально и
испытующе
глядя на
священников
и старейшин,
стоявших
поблизости
от него,
Иисус
сказал:
"Неужели вы
никогда не
читали в Писании
о камне,
который
отвергли
строители и
который,
когда люди
обнаружили
его, был
положен
во главу
угла? Итак,
еще раз
предупреждаю
вас, что, если
вы будете
продолжать
отвергать
это евангелие,
царство Бога
вскоре
отнимется у
вас и дано
будет народу,
желающему
принять
благую
весть и приносить
плоды духа. И
в этом камне
заключена
тайна,
потому что
кто бы ни
упал на него,
даже если от
этого он
разобьется,
будет спасен;
но всякий, на
кого упадет
этот камень,
будет
стерт в
порошок, и
прах его
будет развеян
по четырем
ветрам."
Когда
Фарисеи
услышали эти
слова, они
поняли, что
Иисус говорит
о них
самих и
других
еврейских
руководителях.
Они
чрезвычайно
хотели
схватить его
сейчас же и
тут же, но боялись
толпы.
Однако,
они были так
рассержены
словами Учителя,
что
удалились и
стали
дальше
совещаться
между собой
относительно
того, как можно
добиться
его смерти. И
в ту ночь
Фарисеи и Саддукеи
объединили
усилия в
намерении
поймать его
на следующий
день в
ловушку.
5. Притча о
свадебном
пире
После
того, как
книжники и
правители
удалились,
Иисус снова
обратился
к
собравшейся
толпе и
рассказал
притчу о
свадебном
пире. Он
сказал:
" Царство
небесное
может быть
уподоблено некоему
царю, который
устроил
свадебный
пир для
своего сына и
послал
вестников
позвать
тех, кто
были заранее
приглашены,
говоря: "Все готово
для
свадебного
ужина в
царском
дворце."
Теперь
многие из
тех, кто
когда-то
пообещал
придти, на
этот раз
придти
отказались.
Когда
царь
услышал об
этих отказах
от его приглашения,
он послал
других
слуг и
вестников,
сказав им:
"Скажите
всем
приглашенным,
чтобы они
пришли, ибо,
смотрите, моя
трапеза
готова. Мои
быки и
мои
откормленные
на убой
животные
заколоты, и
все готово
для
празднования
приближающейся
женитьбы
моего сына."
Но эти
беспечные
люди снова не
придали
значения этому
призыву
своего
царя и отправились
по своим
делам: один
на ферму, другой
в
гончарную
мастерскую, а
некоторые
заниматься
своей
торговлей.
Некоторые
же не
удовольствовались
таким пренебрежением
к призыву
царя, но,
проявив
открытое
неповиновение,
подняли руку
на
посланников
царя и постыдным
образом
дурно
обошлись с
ними, даже
убив
некоторых из
них. И когда
царь понял, что
его
избранные
гости,
даже
принявшие
его
предварительное
приглашение
и
обещавшие
придти на
свадебный
пир, окончательно
отвергли его
призыв и,
продемонстрировав
неповиновение,
напали и
убили его
избранных
посланников,
он
чрезвычайно
разгневался.
И затем этот
оскорбленный
царь послал
свои армии и
армии своих
союзников и
велел им
уничтожить
этих
мятежных
убийц и сжечь
их город.
"И
наказав тех,
кто
пренебрежительно
отвергли его
приглашение,
он
назначил
другой день
для
свадебного
пира и сказал
своим
вестникам:
"Те, кто
вначале были
приглашены
на свадьбу,
оказались
недостойными;
так что идите
сейчас на
распутья и
большие
дороги и даже
за пределы
города и пригласите
придти на
этот
свадебный
пир стольких,
скольких найдете,
даже
чужестранцев."
И тогда эти
слуги
отправились
на большие
дороги и
в
отдаленные
места и
собрали
стольких, скольких
нашли,
хороших и
плохих,
богатых и
бедных, так
что, в конце
концов,
свадебная
палата
была полна
охотно
пришедших
гостей. Когда
все было
готово,
царь вошел
посмотреть
на гостей и, к
своему
большому
удивлению,
увидел там
человека, на
котором не
было
свадебной
одежды.
Царь,
поскольку он
бесплатно
предоставил
свадебную
одежду
всем своим
гостям, обратился
к этому
человеку и
сказал:
"Друг, как
так
получилось,
что ты вошел
в мою палату
для гостей
по этому
торжественному
случаю без
свадебной
одежды?" И
этот
неготовый
к ответу
человек
остался
безмолвным.
Тогда царь
сказал
своим
слугам:
"Вышвырните
этого неразумного
гостя из
моего дома,
и пусть
он разделит
судьбу всех
остальных, пренебрегших
моим
гостеприимством
и
отвергнувших
мой призыв.
Мне никто
здесь не
нужен,
кроме тех,
кто с
удовольствием
принимает
мое
приглашение
и кто
оказывает
мне честь,
надев ту одежду
для гостей,
которая
бесплатно
дана всем.
Рассказав
эту притчу,
Иисус
собирался
уже распустить
толпу,
когда
один
доброжелательный
верующий, пробравшись
к нему сквозь
толпу,
спросил: "Но,
Учитель, как
нам узнать об
этом? как нам
быть
готовыми к
приглашению
царя? какой
знак ты нам
подашь, по
которому
мы узнаем,
что ты - Сын
Бога?" И услышав
это, Учитель
сказал:
"Лишь один
знак будет
дан вам." И
затем, указав
на свое
тело, он
продолжил:
"Уничтожьте
этот храм, и через
три дня я
возведу
его." Но они
не поняли его
и, расходясь,
беседовали
между
собой,
говоря:
"Почти
пятьдесят
лет строился
этот храм, и
однако,
он говорит,
что
уничтожит
его и возведет
за три дня."
Даже его
собственные
апостолы не
поняли значения
этого
высказывания,
но
впоследствии,
после его воскрешения,
они
вспомнили
то, что он
сказал.
Около
четырех
часов дня
Иисус подал
своим апостолам
знак,
показывая,
что желает
покинуть
храм и отправиться
в
Вифанию
для вечерней
трапезы и
ночного отдыха.
По дороге на
Масличную
гору Иисус
сказал
Андрею, Филиппу
и Фоме, что
назавтра
им
следует
поближе к
городу
разбить
лагерь, в
котором они
могли
бы жить в
течение
оставшихся
дней Пасхальной
недели.
Согласно
этому
указанию, на
следующее
утро они разбили
свои палатки
в
лощине на
склоне горы,
откуда
открывался вид
на публичный
Гефсиманский
лагерь, на
участке
земли, принадлежавшем
Симону из
Вифании.
В этот
понедельник
вечером это
снова была молчаливая
группа
евреев,
держащих
путь к
западному
склону Масличной
горы. Эти
двенадцать
человек, как
никогда
раньше, начинали
чувствовать,
что
должно
произойти
нечто
трагическое.
Если
впечатляющее
очищение
храма рано
утром
пробудило в
них надежды,
что их
Учитель
постоит за
себя и
проявит свое
огромное
могущество,
то
события,
происходившие
все время
после полудня,
лишь вызвали
упадок
настроения,
поскольку
все они указывали
на явное
отвержение
учения
Иисуса
еврейскими
властями.
Апостолы
были
охвачены
тревогой
ожидания и
целиком находились
во власти
ужасных
сомнений. Они
понимали, что
лишь несколько
коротких
дней
могут
отделять события
только что
прошедшего
дня от надвигающего
удара
судьбы. Все
они
чувствовали,
что вот-вот
случится
что-то
огромное,
но не знали,
чего ожидать.
Они отправились
по своим
местам
отдыхать, но
спали они
очень мало.
Даже у
близнецов
Алфеевых
пробудилось,
наконец,
сознание
того, что
события
жизни
Учителя
быстро
движутся к
своей
конечной кульминационной
точке.