Текст 177

 

Среда, день отдыха

 

Каждую среду Иисус и его апостолы имели обыкновение отдыхать от

своих трудов, если деятельность по обучению народа не

препятствовала этому. В эту среду они позавтракали несколько

позже обычного, и в лагере воцарилась зловещая тишина; во время

первой половины этой утренней трапезы говорили мало. Наконец,

Иисус сказал: "Я желаю, чтобы сегодня вы отдохнули. Не спеша,

обдумайте все, что происходило со времени нашего прихода в

Иерусалим, и размышляйте о том, что скоро предстоит, о том,

что я ясно вам рассказал. Непременно старайтесь, чтобы ваши

жизни были исполнены истины и чтобы с каждым днем в вас росла

благодать."

 

После завтрака Учитель сообщил Андрею, что в этот день намерен

отсутствовать, и предложил, чтобы апостолам было позволено

проводить время по их собственному усмотрению, с той оговоркой,

что ни при каких обстоятельствах они не должны входить в ворота

Иерусалима.

 

Когда Иисус в одиночестве собрался отправиться в горы, Давид

Зеведеев обратился к нему со словами: "Ты хорошо знаешь,

Учитель, что Фарисеи и правители стремятся уничтожить тебя, и

все же собираешься один отправиться в горы. Безрассудно так

поступать; поэтому я пошлю с тобой троих людей, хорошо

подготовленных для того, чтобы следить, как бы с тобой не

случилась какая-нибудь беда." Иисус посмотрел на троих хорошо

вооруженных дюжих Галилеян и сказал Давиду: "Ты действуешь из

лучших побуждений, но ты впадаешь в заблуждение - ты не можешь

понять, что Сыну Человеческому не нужна ничья защита. Ни один

человек не поднимет на меня руку вплоть до того часа, когда я

буду готов отдать свою жизнь в соответствии с волей моего Отца.

Эти люди не могут сопровождать меня. Я желаю пойти один, чтобы

мне можно было пообщаться с Отцом."

 

Услышав эти слова, Давид и его вооруженные стражи удалились; но

как только Иисус отправился один, к нему подошел Иоанн Марк с

небольшой корзиной с пищей и водой и высказал мысль, что если он

намеревается отсутствовать весь день, то может вдруг

проголодаться. Учитель благосклонно улыбнулся Иоанну и протянул

руку за корзиной.

 

1. Один день наедине с Богом

 

Когда Иисус собрался уже взять корзину с едой из рук у Иоанна,

молодой человек отважился сказать: "Но, Учитель, ты можешь

поставить корзину на землю, отвернуться, пока молишься, и уйти

без нее. Кроме того, если бы я пошел с тобой и понес еду, то

тебе было бы удобнее молиться, а я точно буду хранить молчание.

Я не буду задавать никаких вопросов и побуду возле корзины,

когда ты уйдешь один молиться."

 

Произнося эту речь, смелость которой удивила некоторых из

находившихся поблизости слушателей, Иоанн позволил себе не

отпускать корзину. Так они и стояли, Иоанн и Иисус, оба держась

за корзину. Вскоре Учитель отпустил и, глядя на юношу, сказал:

"Поскольку ты всем сердцем страстно желаешь пойти со мной, тебе

не будет отказано в этом. Мы отправимся вдвоем и хорошо

пообщаемся. Ты можешь задать мне любой вопрос, который появится

у тебя в сердце, и мы будем ободрять и утешать друг друга. C

начала ты можешь нести еду, а когда устанешь, то я помогу

тебе. Пойдем со мной."

 

В тот вечер Иисус вернулся в лагерь лишь после заката. Учитель

провел этот последний спокойный день на земле, общаясь с этим

жаждущим истины юношей и разговаривая со своим Райским Отцом. Это

событие стало известно на небе как "день, проведенный молодым

человеком в горах с Богом". Этот случай вовеки являет пример

готовности Творца по-братски общаться с творением. Даже юноша, если

его сердце действительно исполнено верховного желания, может удостоиться

внимания Бога вселенной и наслаждаться исполненным любви общением с

ним, наяву испытать незабываемый восторг от пребывания в горах наедине

с Богом, причем целый день. Таков был уникальный опыт Иоанна Марка в

эту среду в горах Иудеи.

 

Иисус много общался с Иоанном, свободно беседовал о делах мира этого и

следующего. Иоанн рассказал Иисусу, как сильно он сожалеет о том, что

ему недостаточно много лет, чтобы быть одним из апостолов, и выразил

свою величайшую признательность за то, что с момента их первой

проповеди на реке Иордан возле Иерихона ему позволено было всюду

следовать с ними, за исключением путешествия в Финикию. Иисус

предостерег юношу, чтобы он не терял присутствия духа перед лицом

надвигающихся событий, и заверил его, что он станет великим вестником

царства.

 

Иоанн Марк испытывал величайшее волнение при воспоминании об этом дне,

проведенном с Иисусом в горах, но никогда не забывал о последнем указании

Учителя, данном непосредственно перед возвращением в Гефсиманский лагерь,

когда он сказал: "Ну, Иоанн, мы хорошо пообщались, настоящий день отдыха,

но смотри, не рассказывай ни одному человеку то, что я рассказал тебе." И

Иоанн Марк никогда не раскрывал ничего из того, что происходило в этот

день, проведенный им с Иисусом в горах.

 

На протяжении немногих оставшихся часов земной жизни Иисуса

Иоанн Марк никогда не позволял Учителю надолго исчезать из

своего поля зрения. Юноша, таясь, постоянно был поблизости; он

спал только тогда, когда спал Иисус.

 

2. Ранний период жизни в семье

 

В этот день в ходе бесед с Иоанном Марком Иисус уделил немало

времени сравнению их опыта раннего детства и последующего

отрочества. Хотя родители Иоанна были богаче, чем родители Иисуса,

многое в их отроческом опыте было очень сходно. Иисус рассказал много

такого, что помогло Иоанну лучше понять своих родителей и других

членов семьи. Когда юноша спросил Учителя, как тот мог знать, что он

окажется "великим вестником царства", Иисус сказал:

 

"Я знаю, что ты докажешь свою преданность евангелию царства, потому

что я могу положиться на твою нынешнюю веру и любовь, когда эти

качества основываются на таком воспитании, которое ты имел дома

в детстве. Ты вырос в семье, где родители испытывают друг к

другу искреннюю любовь, и поэтому не стал объектом чрезмерной

любви, которая может вести к неоправданному возвеличиванию

и преувеличенному представлению о собственной значимости. И твоя

личность не подверглась пагубной деформации вследствие не имеющих

никакого отношения к любви уловок соперничающих друг с другом

родителей для завоевания твоего доверия и привязанности. Ты имел такую

родительскую любовь, которая воспитывает достойную похвалы уверенность

в себе и вырабатывает нормальное чувство защищенности. Но еще тебе

повезло, что твоим родителям была присуща мудрость, наряду с любовью;

и именно мудрость побудила их воздерживаться от большинства форм

потворства слабостям и от многих наслаждений, которые оказываются

доступными благодаря богатству, а вместо этого они отправили тебя

учиться в синагогальную школу вместе с твоими окрестными сверстниками,

а также способствовали тому, чтобы ты учился жить в этом мире,

позволяя тебе получать собственный опыт. Ты пришел со своим другом

Амосом к Иордану, где мы проповедовали, а ученики Иоанна крестили. Вы

оба желали пойти с нами. Когда ты вернулся в Иерусалим, твои родители

дали согласие; родители Амоса отказали ему; они так сильно любили

своего сына, что отказали ему в получении того благословенного опыта,

который получил ты, даже того, который ты имеешь

сегодня. Амос мог бы присоединиться к нам, сбежав из дома, но поступив

так, он причинил бы боль чувству любви и пожертвовал бы

преданностью. Даже если такой образ действий был бы разумным, пришлось

бы заплатить огромной ценой за опыт, независимость и свободу. Мудрые

родители, такие, как твои, стараются, чтобы их детям не приходилось

причинять боль чувству любви или подавлять преданность ради того,

чтобы, повзрослев и достигнув твоего возраста, обрести независимость и

наслаждаться живительной свободой.

 

Любовь, Иоанн, это верховная реальность вселенной, когда она исходит от

премудрых, но в том виде, в каком она проявляется в опыте смертных

родителей, это опасное и зачастую полуэгоистичное чувство. Когда ты

вступишь в брак и будешь иметь собственных детей, которых предстоит

воспитывать, убедись, что твоя любовь руководствуется мудростью и

направляется разумом.

 

"Твой друг Амос верит в это евангелие царства так же твердо, как

и ты, но я не могу полностью положиться на него; я не могу с

уверенностью знать, что он будет делать в последующие годы. Его

домашняя жизнь в детстве была не той, которая может воспитать

абсолютно надежного человека. Амос слишком похож на одного из

апостолов, не получившего нормального, исполненного любви и

мудрого домашнего воспитания. Вся твоя последующая жизнь будет

более счастливой и предсказуемой, потому что ты провел свои

первые восемь лет в нормальной семье, где жизнь была хорошо

упорядочена. Ты имеешь сильный и твердый характер потому, что ты

вырос в доме, где господствовала любовь и царила мудрость.

Подобное воспитание в детстве вырабатывает тот тип преданности,

который дает мне убеждение, что ты до конца будешь идти тем путем, на

который ступил."

 

Больше часа Иисус и Иоанн продолжали обсуждение семейной жизни.

Далее Учитель объяснил Иоанну, что все ранние интеллектуальные,

общественные, моральные и даже духовные представления ребенка

полностью зависят от его родителей и связанной с ними семейной

жизни, поскольку семья олицетворяет для маленького ребенка все,

что он может поначалу узнать об отношениях как человеческих, так

и божественных. Ребенок должен извлекать свои первые впечатления

о вселенной из материнской заботы, его первые понятия о небесном

Отце полностью зависят от отца земного. Последующая жизнь

ребенка бывает счастливой или несчастной, легкой или тяжелой в

зависимости от ментальной и эмоциональной жизни в детстве,

которая обусловлена этими социальными и духовными отношениями в

семье. То, что происходит в течение первых нескольких лет

существования, оказывает огромное влияние на всю жизнь человека

в посмертии.

 

По нашему искреннему убеждению, евангелие учения Иисуса,

основанного на отношениях отца и ребенка, едва ли получит

повсеместное признание во всем мире до тех пор, пока семейная

жизнь современных цивилизованных народов не исполнится большей

любви и мудрости. Несмотря на то, что родители двадцатого века

имеют больше знаний и ближе стоят к пониманию истины, как

сделать семью совершеннее и облагородить семейную жизнь,

остается факт, что очень немногие семьи так же хороши для

воспитания мальчиков и девочек, как семья Иисуса в Галилее и

семья Иоанна Марка в Иудее, хотя принятие евангелия Иисуса

немедленно влечет улучшение семейной жизни. Исполненная любви

жизнь разумной семьи и искренняя преданность истинной религии

оказывают глубокое обоюдное воздействие друг на друга. Такая

семейная жизнь укрепляет религию, а истинная религия всегда

прославляла семью.

 

Правда, в современных, лучше организованных семьях фактически

исчезло многое из того достойного порицания, что оказывало

тормозящее воздействие, и других сковывающих черт этих еврейских

семей прошлого. Безусловно, стало больше непосредственной

свободы и гораздо больше личной независимости, но эта свобода не

сдерживается любовью, не мотивируется преданностью и не

направляется разумной дисциплиной, диктуемой мудростью. Пока мы

учим ребенка молиться: "Отче наш, сущий на небесах", на всех

земных отцах лежит громадная ответственность - жить и

организовывать семейную жизнь так, чтобы слово отец

становилось бережно хранимым в умах и сердцах всех подрастающих детей.

 

3. Днем в лагере

 

Апостолы провели большую часть этого дня, прогуливаясь по

Масличной горе и беседуя с учениками, которые пребывали в этом

же лагере, но вскоре после полудня они стали испытывать сильное

желание, чтобы Иисус вернулся. Время шло, и они все больше

начинали тревожиться за его безопасность; без него они

чувствовали себя невыразимо одинокими. Весь день было много

споров, следовало ли отпускать Учителя в горы одного в

сопровождении лишь мальчика-посыльного. Хотя эти свои мысли

никто открыто не выражал, среди них не было ни одного, за

исключением Иуды Искариота, кто не желал бы сам быть на месте

Иоанна Марка.

 

Примерно в середине дня Нафанаил произнес перед полудюжиной

апостолов и примерно столькими же учениками речь о

"Верховном желании", которая заканчивалась так:"Плохо то, что большинство

из нас нерешительны. Мы любим Учителя не так, как он любит нас. Если

бы все мы захотели пойти с ним так же сильно, как захотел этого Иоанн

Марк, он, непременно, взял бы нас всех. Мы просто стояли рядом, а в

это время к Учителю приблизился юноша и протянул ему корзину, но когда

Учитель взялся за нее, юноша ее не отпустил. Так что Учитель оставил

нас здесь и отправился в горы с корзиной и юношей, вот и все."

 

Около четырех часов к Давиду Зеведееву прибыли гонцы и принесли

ему весть от его матери из Вифсаиды и от матери Иисуса. За

несколько дней до этого Давид решил, что первосвященники и

правители убьют Иисуса. Давид знал, что они полны решимости

уничтожить Учителя, и был почти убежден, что Иисус не

воспользуется своей божественной силой для своего спасения и не

позволит своим последователям применить силу для его защиты.

Придя к этим выводам, он без промедления отправил вестника к

своей матери, призывая ее немедленно прибыть в Иерусалим и

привести Марию, мать Иисуса, и всех членов его семьи.

 

Мать Давида поступила так, как просил ее сын, и теперь гонцы

вернулись к Давиду с известием о том, что его мать и вся семья

Иисуса находятся на пути к Иерусалиму и должны прибыть завтра

поздно вечером или послезавтра очень рано утром. Поскольку Давид

сделал это по собственной инициативе, то счел за лучшее хранить

все это в тайне. Поэтому он никому не рассказал, что семья

Иисуса находится на пути к Иерусалиму.

 

Вскоре после полудня в лагерь прибыли более двадцати греков,

встречавшихся с Иисусом и двенадцатью апостолами в доме у

Иосифа Аримафейского, и Петр и Иоанн несколько часов

совещались с ними. Эти греки, по крайней мере, некоторые из них,

были весьма искушенными в знании царства, поскольку в

Александрии их наставлял Родан.

 

В тот вечер, вернувшись в лагерь, Иисус беседовал с этими

греками и дал бы этим двадцати грекам посвящение точно так же,

как дал посвящение семидесяти вестникам, если бы такой образ

действий не вызвал беспокойства среди его апостолов и

многих из его наиболее видных учеников.

 

Пока все это происходило в лагере, в Иерусалиме первосвященники

и старейшины были поражены тем, что Иисус не вернулся, чтобы

снова обратиться к толпам. Правда, накануне, уходя из храма, он

сказал: "Я оставляю вам ваш дом опустевшим." Но они не могли

понять, почему он с готовностью отказался от огромного

преимущества, которое он получил в силу дружелюбного настроя

толп. Хотя они боялись, что он вызовет мятеж народа, последние

слова Учителя, обращенные к толпе, были призывом всеми разумными

способами поддерживать согласие с властью тех, "кто сидят на

месте Моисея." Но в городе в этот день все были очень заняты,

поскольку они одновременно готовились к Пасхе и разрабатывали

свои планы уничтожения Иисуса.

 

В лагерь приходило не много людей, поскольку его сооружение

тщательно хранилось в тайне всеми, кто знали, что Иисус

предполагал оставаться там вместо того, чтобы каждый вечер

уходить в Вифанию.

 

4. Иуда и первосвященники

 

Вскоре после того, как Иисус и Иоанн Марк покинули лагерь, Иуда

Искариот исчез, покинув своих собратьев, и вернулся лишь в конце

дня. Этот сбитый с толку и исполненный недовольства апостол,

несмотря на конкретную просьбу своего Учителя воздерживаться от

прихода в Иерусалим, спешно отправился на встречу с врагами

Иисуса в дом первосвященника Каиафы. Это было неофициальное

собрание Синедриона, назначенное на это утро в начале одиннадцатого.

Это собрание было созвано для того, чтобы обсудить характер обвинений,

которые предстояло выдвинуть против Иисуса, и решить, какую процедуру

применить для передачи его римским властям с целью обеспечить

необходимое светское утверждение смертного приговора, который они ему

уже вынесли.

 

Накануне Иуда поведал некоторым своим родственникам и некоторым

Саддукеям - друзьям семьи его отца свой вывод, что хотя Иисус и

был мечтателем и идеалистом, имеющим наилучшие намерения, но он

не был ожидаемым спасителем Израиля. Иуда заявил, что очень

хотел бы найти какой-нибудь приличный способ выйти из всего

этого движения. Его друзья льстиво заверили его, что еврейские

правители приветствовали бы его выход как выдающееся событие и

что ничто не оказалось бы для него недосягаемым. Они дали ему понять,

что он тотчас получил бы от Синедриона высокие почести и

смог бы, наконец, смыть пятно от своей хоть и вызванной

наилучшими побуждениями, но "прискорбной связи с необразованными

Галилеянами."

 

 

Иуда не мог вполне поверить в то, что могущественные деяния Учителя

творятся силой принца дьяволов, но теперь он был полностью убежден,

что Иисус не воспользуется своей силой для возвышения себя; он,

наконец, пришел к убеждению, что Иисус позволит еврейским правителям

уничтожить себя, и для него была невыносимо унизительной мысль, что он

связал себя с движением, которому уготовано поражение. Он отказывался

мириться с мыслью об очевидной неудаче. Он хорошо понимал твердый

характер своего Учителя и остроту этого величественного и милосердного

ума, однако испытывал удовольствие даже от частичного согласия с

предположением одного из своих родственников о том, что Иисус, будучи

фанатиком, имеющим наилучшие намерения, в действительности, вероятно,

психически нездоров; что он всегда производил впечатление странного и

непонятного человека.

 

И теперь, как никогда раньше, Иуда чувствовал, что начинает

испытывать непонятное возмущение из-за того, что Иисус никогда

не назначал его на более почетный пост. Все это время он ценил

предоставленную ему честь быть апостольским казначеем, но теперь

стал ощущать, что его не ценят; что его способности не получают

признания. Его вдруг охватило негодование из-за того, что Петр,

Иаков и Иоанн имели честь близко общаться с Иисусом, и,

направляясь к дому первосвященника, он в большей степени был

настроен расквитаться с Петром, Иаковом и Иоанном, нежели чем поглощен

какими-то мыслями об измене Иисусу. Но в первую очередь, именно тогда

главное место в его уме начала занимать новая и всепоглощающая мысль:

Он отправился получать для себя почести, и если одновременно с этим

можно еще и расквитаться с теми, кто вызвал величайшее разочарование в

его жизни, то - тем лучше. Он был во власти ужасного сочетания

смятения, гордости, отчаяния и решимости. Таким образом, должно быть

очевидно, что не ради денег направлялся Иуда в дом Каиафы

договариваться о предании Иисуса.

 

Приблизившись к дому Каиафы, Иуда пришел к окончательному

решению покинуть Иисуса и его сподвижников апостолов; и решив,

таким образом, бросить дело царства небесного, он вознамерился

обеспечить себе как можно больше тех почестей и славы, которые,

как он думал раньше, впервые связав себя с Иисусом и новым

евангелием царства, должны когда-нибудь выпасть на его долю.

Всем апостолам когда-то было присуще то же честолюбие, что и

Иуде, но со временем они научились восхищаться истиной и любить

Иисуса, по крайней мере, больше, чем Иуда.

 

Изменника представлял Каиафе и еврейским правителям его

двоюродный брат, который объяснил, что Иуда, поняв свою ошибку,

заключавшуюся в том, что позволил ввести себя в заблуждение

хитроумным учением Иисуса, пришел к выводу, что желает публично и

официально отречься от своей связи с Галилеянином и, в то же время,

просить о восстановлении доверия и братства со стороны иудейских

собратьев. Представляющий Иуду человек стал дальше объяснять, что Иуда

осознал, что для мира Израиля будет лучше, если Иисус будет взят под

стражу, и что в знак своего сожаления об участии в таком ошибочном

движении и в доказательство искренности своего нынешнего возврата к

учениям Моисея он пришел, чтобы предложить себя Синедриону в качестве

человека, который может помочь начальнику стражи, имеющему приказ об

аресте Иисуса, тихо взять его под стражу и избежать, таким

образом, какой-либо опасности возникновения смуты среди толп или же

необходимости отложить этот арест до конца Пасхи.

 

Закончив говорить, двоюродный брат представил Иуду, который

приблизился к первосвященнику и сказал: "Я сделаю все, что

пообещал мой двоюродный брат, но что вы готовы мне дать за эту

услугу?" Иуда, казалось, не уловил выражения презрения и даже

отвращения, промелькнувшего на лице жестокосердного и

тщеславного Каиафы; он был слишком озабочен собственной славой и

жаждой к удовлетворению своего тщеславия.

 

И тогда Каиафа сказал, свысока глядя на изменника: "Иуда, иди к

начальнику стражи и договорись с ним, как доставить к нам твоего

Учителя сегодня или завтра вечером, а когда он будет предан

тобой в наши руки, ты получишь свою награду за эту услугу."

Услышав это, Иуда удалился от первосвященников и правителей и

стал совещаться с начальником храмовой стражи относительно того,

каким образом схватить Иисуса. Иуда знал, что Иисуса тогда не

было в лагере, и понятия не имел, когда он вернется в этот

вечер, так что они решили схватить Иисуса на следующий вечер (в

четверг), когда жители Иерусалима и все прибывшие

паломники лягут спать.

 

Иуда вернулся в лагерь к своим сподвижникам, опьяненный мыслями

о величии и славе, которых он не имел в течение долгих дней. В

свое время он присоединился к Иисусу в надежде стать когда-

нибудь великим человеком в новом царстве. В конце концов, он

понял, что не будет никакого нового царства в том виде, как он

ожидал. Но его радовало то, что он оказался достаточно

прозорливым чтобы променять свое разочарование из-за невозможности

обрести славу в ожидаемом новом царстве на немедленное приобретение

славы и награды при старом строе, который, как он теперь полагал,

уцелеет и который, как он был уверен, уничтожит Иисуса и все то, за

что тот выступал. В конечном счете, что касается сознательных

мотивов, то предание Иисуса Иудой было трусливым поступком

эгоистичного перебежчика, имеющего в мыслях лишь собственную

безопасность и прославление, невзирая на последствия его поведения для

его Учителя и его бывших сподвижников.

 

Но все это было не ново. Иуде давно было присуще это нарочитое,

упорное, эгоистичное и мстительное сознание, побуждающее его

постоянно строить в уме и лелеять в сердце эти злые и пагубные

желания мести и предательства. Иисус любил Иуду точно так же,

как и других апостолов, и доверял ему так же, как и другим, но

Иуда в ответ не смог развить в себе истинное доверие и не испытывал

искренней любви. И насколько опасным может стать честолюбие, когда оно

целиком связано со своекорыстием и верховно движимо гнетущим и давно

таимым чувством мести! Какой разрушительной силой оказывается

разочарование в жизни тех неумных людей, которые, будучи прикованы

взглядом к теневым и мимолетным соблазнам времени, закрывают

глаза на высшие и более подлинные непреходящие достижения вечных

миров божественных ценностей и истинных духовных реальностей. Иуда

умом страстно желал мирской славы и постепенно полюбил это желание

всем сердцем; другие апостолы умом также жаждали этой же

самой мирской славы, но сердцем они любили Иисуса и прикладывали все

усилия для того, чтобы научиться любить те истины, которым он их учил.

 

Еще с тех пор, как Ирод обезглавил Иоанна Крестителя, Иуда

подсознательно был критически настроен по отношению к Иисусу,

хотя в это время он этого не осознавал. В глубине души Иуда

всегда возмущался тем, что Иисус не спас Иоанна. Не следует

забывать, что прежде, чем стать последователем Иисуса, Иуда был

учеником Иоанна. И все эти накапливавшиеся человеческие обиды и

горькие разочарования, которые Иуда копил в душе и окрашивал

ненавистью, ясно оформились в подсознании и готовы были вылиться

и полностью захлестнуть его теперь, когда он решился изолировать

себя от поддерживающего влияния своих собратьев и, одновременно,

открылся для воздействия хитрых измышлений и тонких насмешек врагов

Иисуса. Каждый раз, когда Иуда позволял воспарить своим надеждам,

а Иисус их рушил какимнибудь поступком или словом, на сердце Иуды

оставался шрам от горькой обиды; и поскольку эти шрамы множились,

вскоре это многократно раненное сердце утратило всякую истинную

привязанность к тому, кто был источником этих неприятных переживаний

человека, действующего из лучших побуждений, но трусливого и

эгоцентричного. Иуда был трусом, хотя он и не понимал этого.

Соответственно, он всегда был склонен приписывать Иисусу трусость в

качестве мотива, побуждавшего его так часто отказываться от власти

или славы, когда они, явно, были легко досягаемы для него. И каждый

смертный человек прекрасно знает, как любовь, даже будучи некогда

истинной, может в результате разочарований, ревности и постоянных

обид превратиться со временем в настоящую ненависть.

 

Наконец-то, первосвященники и старейшины могли вздохнуть с

облегчением. Им не придется хватать Иисуса при народе, а союз с

изменником Иудой гарантирует, что Иисус не избежит их юрисдикции,

как это много раз удавалось ему в прошлом.

 

5. Последний вечер общения

 

Поскольку была среда, в лагере был вечер общения. Учитель

пытался приободрить своих удрученных апостолов, но это было

почти невозможно. Все они начинали понимать, что надвигаются

тягостные и сокрушительные события. Они не смогли повеселеть даже

когда Учитель стал вспоминать полные событий годы их исполненного

любви общения. Иисус подробно расспросил всех апостолов об их семьях

и, посмотрев в сторону Давида Зеведеева, спросил, не имел ли

кто-нибудь в последнее время вестей от его матери, младшей сестры или

других членов семьи. Давид потупил взгляд; он боялся отвечать.

 

В этот раз Иисус предупредил своих последователей, чтобы они

осторожно относились к поддержке толпы. Он вспомнил об их опыте

в Галилее, когда огромные массы народа с восторгом следовали за ними,

а потом так же рьяно обратились против них и вернулись к своим прежним

привычным верованиям и образу жизни. И затем он сказал:

"Итак, вы не должны обманываться насчет огромных толп, которые слушали

нас в храме и, казалось, поверили в наши учения. Эти толпы слушают

истину и верят в нее лишь поверхностно, умом, но немногие из них дают

словам дойти до сердца и пустить там живые корни. Когда действительно

приходит беда, нельзя полагаться на поддержку тех, кто знают евангелие

только умом и не пережили его сердцем. Когда правители евреев

достигнут согласия уничтожить Сына Человеческого и придут к полному

единодушию, вы увидите, как толпа или разбежится в страхе, или же

будет стоять в безмолвном изумлении в то время, как эти обезумевшие и

ослепленные правители поведут на казнь учителей евангелия истины. А

затем, когда на вас обрушатся бедствия и преследования, еще и другие,

питающие, как вы считали, любовь к истине, рассеются, а некоторые

отрекутся от евангелия и бросят вас. Некоторые, кто были очень близки

нам, уже приняли решение уйти. Сегодня вы отдыхали, готовясь к

надвигающимся на нас временам. Будьте же начеку и молитесь, чтобы

завтра вы укрепились в преддверии близящихся дней."

 

В лагере царила необъяснимо напряженная атмосфера. Появлялись и

исчезали безмолвные вестники, общавшиеся только с Давидом

Зеведеевым. До исхода вечера некоторые уже знали, что Лазарь

спешно бежал из Вифании. После возвращения в лагерь Иоанн Марк

пребывал в многозначительном молчании, несмотря на то, что провел

целый день в обществе Учителя. Все усилия склонить его к беседе лишь

ясно показывали, что Иисус велел ему ничего не рассказывать.

 

Их пугало даже хорошее настроение Учителя и его необычная

общительность. Все они ясно чувствовали надвигающуюся изоляцию,

которая, как они понимали, вот-вот обрушится на них - абсолютно

внезапно и с ужасающей неотвратимостью. Они лишь смутно

понимали, что именно предстоит, и никто не чувствовал в себе

готовности встретить испытание. Учитель весь день отсутствовал;

им ужасно не хватало его.

 

Вечером в эту среду состояние их духа находилось в самой низшей

точке за все время вплоть до часа смерти их Учителя. Хотя

следующий день еще на сутки приближал трагическую пятницу, но

все же он был с ними, и тревожные часы проходили приятнее.

 

Близилась полночь, когда Иисус, зная, что это будет последняя

ночь, проведенная вместе с его избранной семьей на земле,

сказал, отправляя их спать: "Ложитесь спать, братья мои, и да

будет мир с вами, пока мы не встанем завтра и не наступит еще

один день для исполнения воли Отца и испытания радости от

сознания того, что мы его сыновья."

Copyright © 1992-2004, Urantia Society of Greater New York
HOME
Copyright © 1992-2004, Urantia Society of Greater New York
HOME